Журналист: Как государство Украина опозорилось с крымским Bentley
04.05.2016 р. в 11:58, krymr
«История с автомобилем Bentley, который 22 апреля пытались ввезти из Крыма на территорию материковой Украины без украинской доверенности на право управления, получила продолжение. Судя по новостям, спустя четыре дня авто исчезло со штрафплощадки в Херсонской области. И давайте начистоту: это история уже не столько про автомобиль, сколько про государство и блокаду как таковую», - пишет журналист Павел Казарин для Крым.Реалии.
Блокада полуострова началась с того, что Киев отказался принимать любые документы из Крыма, на которых стоят российские печати. Доверенности, справки, аттестаты, дипломы, свидетельства о рождении, браке и смерти – все это оказалось за рамками украинского права. Любая бумага с двуглавым орлом, выданная на полуострове, автоматически лишалась юридической силы на территории других регионов Украины.
В этом была обыденная логика непризнания аннексии. Следующим шагом стало оборудование административной границы между полуостровом и Херсонской областью. После – блокада поставок воды и запрет на торговлю. Последним шагом стало непродление договора о поставках электроэнергии в Крым. Каждый из этих шагов имел два измерения: с абстрактных правозащитных позиций, любое ужесточение можно было назвать неэтичным, но с точки зрения долгосрочных государственных интересов, во всем можно было найти свою инструментальную логику.
Однако история с Bentley показательна. Получается, что украинское государство и его силовые структуры даже очевидные прямые запреты (а запрет на крымские доверенности с двуглавым орлом более чем недвусмыслен) готовы игнорировать. Причем игнорировать в лоб, напрямую, даже не пытаясь оправдывать свои действия при помощи юридической казуистики.
Сама по себе эта ситуация напрямую иллюстрирует привычный тезис: если хотите бороться с коррупцией, сокращайте полномочия чиновников. Сама по себе коррупция возможна лишь там, где у человека с удостоверением есть право принимать решение, и от его подписи зависит судьба какого-то груза, проекта или имущества. Поэтому, чем меньше у чиновника полномочий, тем меньше у него возможностей требовать у гражданина взятку.
По идее, в рамках нынешних взаимоотношений с полуостровом, у украинского госслужащего нет такого «люфта» в принятии решений. Регламент его действий прописан от А до Я: что пускать, что не пускать, какие документы принимать во внимание, а какие - нет. Но на практике оказалось, что это не так. Что даже юридически несуществующие для Украины российские бумаги, выданные в Крыму, могут приниматься в качестве легитимных. И могут быть основанием для того, чтобы пересекать админграницу между полуостровом и материковой Украиной в обход действующего закона о СЭЗ и таможенных правил.
Нужна ли такая блокада вообще?
Если государство не может заставить себя выполнять свои собственные императивные нормы, в которых нет возможностей для разночтения, так, может, такое государство в каких-то вещах проще «сократить»?
Может, стоит открыть границу для провоза всего, что не оружие и не наркотики? Разрешить курсировать транспорту? Возобновить торговлю? Восстановить железнодорожное и автобусное сообщение? Оставить армию и досмотровые группы, которые будут искать оружие и преступников, но убрать запреты, за преодоление которых пограничники и таможенники берут деньги?
Возможно, это звучит как крамола, но, на самом деле, это не так. Блокада Крыма, начавшаяся с непризнания документов и закончившаяся электроэнергией, была инструментальной. Ее идея состояла из двух аргументов: во-первых, удорожить содержание полуострова для Москвы, во-вторых - подобная практика во всем мире должна демонстрировать, какое именно будущее ждет регион, который станет заложником своих или чьих-то еще необдуманных амбиций.
И если эту инструментальность блокады не удается выполнить, если нарушается самый базовый пункт по поводу документов и печатей, то, может, стоит и вовсе отказаться от этого механизма? Сделать ставку на максимальное вовлечение крымчан в жизнь материка? Облегчить им поездки, переезды, покупки украинских товаров, коммуникацию с материком? В конце концов, в этом подходе вполне можно найти ту самую инструментальность, что есть в предыдущем. Только сводится она будет к формуле «своих не бросаем», «в Крыму живут наши», «российские военные приходят и уходят, а украинские крымчане остаются».
И не стоит думать, что выводы не соответствуют информационному поводу. История с Bentley стала достоянием общественности именно потому, что это люксовый автомобиль, на который невозможно не обратить внимание. Который общественники пошли проверять из-за его эксклюзивности. А сколько таких историй было с куда более незаметными машинами, имен владельцев которых мы никогда не узнаем?
Не хочется писать трюизмы, но во время войны особенно важно понимать, где лежит граница того, что государство считает недопустимым для самого себя. Потому что таможенник, закрывший глаза на российскую доверенность, – он ведь и есть государство в данный конкретный момент времени на том или ином участке админграницы. Систему характеризует не ошибка, а реакция на ошибку. Но на протяжении последней недели мы отчетливо убедились, что по обоим пунктам государственная машина завалила экзамен.
